Гении всегда несвоевременны. Они приходят к нам из будущего и освещают путь на много веков вперёд. Даже странно представить, что во мраке Средневековья мог вспыхнуть столь яркий луч, каким был и остаётся гений Уильяма Шекспира. То мрачный и грозный, то искромётно весёлый и шаловливый, то мудро задумчивый и нежный… Он утешает и мучит вопросами, радует и потрясает. Заставляет задуматься над глобальными проблемами бытия или вдруг обращает всё в шутку. Он всегда современен, хотя жил несколько веков назад…

Конечно, современность Шекспира обусловлена, прежде всего, «вечными» темами его произведений. Мир просто кишит ревнивцами Отелло и Леонтами, предателями Розенкранцами и Гильденстернами, непримиримыми Монтекки и Капулетти, обманутыми королями Лирами и их коварными детьми. И над всем этим кошмаром – «над бурей поднятый маяк, не меркнущий во мраке и тумане». Любовь…Непреклонные в своём чувстве Ромео и Джульетта, любящие и всепрощающие Корделия и Гермиона, мудрые Просперо и Петруччо.

Передо мной небольшой томик сонетов, с которым я не расстаюсь никогда. Нет, вру! Расстаюсь на время, потому что каждый год кто-нибудь из моих учеников выпрашивает его насовсем, и я покупаю новый. Вот и в этот год я запаслась тремя зкземплярами. Безусловно, я люблю «Короля Лира» и «Бурю», почти наизусть знаю «Гамлета» и «Ромео и Джульетту», часто перечитываю «Виндзорских насмешниц» и «Укрощение строптивой». Однако ни одно произведение Шекспира не обогнало так время, как его сонеты. Жестокое средневековье. Эпидемия чумы, дворцовые интриги, опала друзей, невозможность появляться в родном городе из-за преследования властей Стратфорда…

А, впрочем, о Вас ли сии сведения, господин Шекспир? Среди многочисленных профессоров и доцентов, изучавших Ваше творчество, есть мнение, что Вы прикрывались чужим именем, боясь огласки, потому что быть драматургом знатному человеку в то время было как бы неприлично. Но мне ближе версия, которой придерживалась моя преподавательница, профессор Сабанцева Мирра Терентьевна, посвятившая изучению Вашей биографии и Ваших трудов чуть ли не всю свою жизнь. Так вот, она-то как раз очень убедительно доказывала, что Вы тот самый Шекспир из Стратфорда, который сбежал оттуда, оставив жену и детей, в Лондон и устроился в театр «Глобус» сначала просто привязывать лошадей посетителей, потом стал актёром, а затем и драматургом театра. День Вашего рождения, старина Уильям, был священным днём для нас, студентов филфака ДВГГУ. Мы ежегодно собирались на чтения в Вашу честь, и нам было совершенно очевидно, что Вы – это Вы, а не Ричард Бербедж, не Кристофер Марло и никто другой. Так или иначе, справедливо или по иронии судьбы, вы вошли в мировую историю под этим именем.

…Итак, жестокое Средневековье. И совершенно зрелый, несовременный тем дням взгляд на красоту, измену, дружбу, любовь. Вместо следования традициям Петрарки – «её глаза на звёзды не похожи», но «она уступит тем едва ли, кого в сравненьях пышных оболгали». Вместо испепеляющей ревности – «мешать соединенью двух сердец я не намерен». Вместо жестокой мести – «я на твоей останусь стороне и честь твою не опорочу тенью». И, наконец, вместо безысходности и разочарования в любви и в любимых людях – «не знаю я, что ждет меня в пути, но не боюсь и смерть в любви найти». Любовь – высшая ценность, ради которой только и стоит жить. Жить даже тогда, когда «всё мерзостно», когда кругом столько зла и несправедливости.

Что мне так близко и так дорого в сонетах Шекспира? Пожалуй, свобода. Свобода ото лжи, от ненависти и зависти, свобода от ревности и жестокости к изменникам, свобода от мерзостей жизни. Лирический герой сонетов предстаёт перед нами мудрым философом, над которым не властно само время, потому что после него останутся бессмертные строчки, которые «памятником будут». Он не просто бессмертен сам, его цель – обессмертить любимого друга и любимую женщину. Он грустит от того, что друг стареет: «Ты притупи, о время, когти льва, клыки из пасти леопарда рви…», но «черты, ланиты друга моего не борозди тупым своим резцом». И даже тут он видит способ обмануть время, призывая друга «повторить черты в любимом сыне».

Правда – высший закон лирического героя – делает его нашим современником. Возрожденческий реализм – так был назван когда-то метод Шекспира, и это не случайно. Художник намеренно отказывается от условностей в изображении своей Прекрасной дамы, став скорее не её рыцарем, а рыцарем неподкупной правды: « Я не хочу хвалить любовь мою, я никому её не продаю».

Как же Вы жили, господин Шекспир, в то время, когда Ваш взгляд на мир был невероятно свободнее и шире, чем даже в современном обществе? А уж в Ваши-то времена… Вашей свободы и Вашего гуманизма и по сей день не хватает людям. «Мир расшатался, и страшней всего, что я рождён восстановить его», - так говорил Ваш герой Гамлет. А знаете ли Вы, господин гений, что мир шатается до сих пор? До сих пор близкие люди могут обмануть и предать друг друга ради денег и власти. Мир шатается, но где же тот, кто рождён его восстановить? Нет ответа… Знаете ли Вы, что в сонете 66 Вам удалось отразить реальность ХХI века? Всё у нас присутствует: и «над красотой глумящаяся ложь», и «ничтожество в роскошном одеянье», и «прямота, что глупостью слывёт». И по-прежнему в этом безумном мире нас держит мысль: «Всё мерзостно, что вижу я вокруг, но как тебя покинуть, милый друг?»

Так что добро пожаловать в наш век, господин Шекспир! Вы вполне современны, потому что мир мало изменился с тех пор, как в театре «Глобус» шли «Отелло» и «Сон в летнюю ночь». И Вы вполне своевременны, потому что люди всё-таки изменились, несмотря ни на что, и гораздо больше стало тех, кто способен понять Ваше стремление к всепрощению и бесконечной любви, не зависящей ни от каких превратностей судьбы. По крайней мере очень хочется верить в это… Ведь ежегодно мои ученики уносят с моих уроков несколько томиков Ваших сонетов.